Сила и слово

Сила и слово
«Отныне любой обращенный ко мне вопрос
Я буду расценивать как объявленье войны».

Сила и слово

Людям свойственно разговаривать. Если же разговаривать разучились
или так презирают друг друга, что и словом не удостаивают, —
тогда они жутко враждуют или дерутся. Насмерть и без пощады.

Есть ещё малая часть людей, которые не разговаривают, потому что
вдали от обычного мира молятся непрестанно. Но и они дерутся:
постоянные молитвы вдали от суеты обнаруживают наличие близ нас
лютых существ, причастных всем человеческим бедам.

Людям свойственно и драться, и разговаривать. Причём чем меньше
разговаривают, тем больше дерутся…

Помню одну телепередачу, в которой некий писатель рассказывал о
своём детстве. Это были военные годы, он жил в эвакуации. Там
пришлось ему сдружиться с местной шпаной, которая воровала и из
вагонов на вокзале, и из карманов на базаре. Будущего писателя с
собой не брали, так как он был к хулиганской жизни не способен, но
прикармливали его за то, что он увлекательно пересказывал
малолетним «джентльменам удачи» прочитанные книги: «Всадник без
головы», «Капитан Немо» и прочие. Тогда будущий литератор впервые
понял, что может зарабатывать словами. Но это ещё не всё.

Дети улицы часто дрались, и драке неизменно предшествовал разговор
— точнее, взаимное обливание друг друга словесными помоями.
Каждый из бойцов изощрялся в оскорблениях, и собственно драка
начиналась не раньше, чем заканчивался запас ругательств. Бывало,
что оскорбления одного были очень уж метки и болезненны, и тогда
второй, не имея больше сил терпеть, пускал в ход кулаки. Так или
иначе, это было важнейшее свидетельство прочной связи между
кулаками и словами.

Каждый может примерить сказанное к своей жизни. Женщины больше
кричат, мужчины чаще дерутся, но и те, и другие способны на оба
вида «обмена любезностями», и ещё неизвестно, что больней. Оба вида
атаки ближнего иногда так странно меняются местами, что драки
вспыхивают там, где должно царствовать слово, и, наоборот, слова
избыточествуют в местах обычной работы кулаков. Первое наблюдается
в парламентах, где перестают parler, то есть говорить, и начинают
лупить оппонентов смертным боем. Второе происходит, например, в
профессиональном боксе.

Дело в том, что бокс изначально был спортом джентльменов. А те
кое-как блюли принципы, подобные рыцарским, вроде «чем меньше слов,
тем тяжелей удары». Позже бокс стал массовым зрелищем и спортом,
где удача улыбалась бедным (бедные — самые злые, а успех на
ринге — способ разбогатеть). Мохаммед Али был первым
боксёром, который внёс в атмосферу предматчевых пресс-конференций
вихрь похвальбы, злой ругани и едких оскорблений соперника. Он
доходил даже до того, что мог требовать наличия в зале «Скорой
помощи» для своего оппонента, которого он якобы искалечит. Всё это
были сознательные, тщательно обдуманные ходы, практикуемые ради
привлечения к себе максимального внимания. Но многие соперники Али
перегорали до боя, сломленные психологически. Дурное дело не
хитрое, и с тех пор оскорбления и грязные выходки перед знаковыми
боями регулярно кормят общественное сознание.

Так смешиваются слова и удары, и, повторюсь, неясно, что больней.
Человек, не боящийся драться, может быть сломлен клеветой и
насмешками. Вообще слово сильнее и ножа, и кулака уже потому, что
оно бьёт на расстоянии, действует долго и проникает в самое сердце,
не оставляя синяков. Оно, слово, ещё потому необходимо, что
человеку мало просто выиграть в противоборстве. Человеку важно
осознать и представить свою победу как проявление высшей
справедливости, как плод действующего нравственного закона
. Для
этого воюющие армии тратятся не только на снаряды, но и на
пропаганду. Нужно представить противника исчадием ада, а себя
— поборником высшей правды. Нужно, чтоб «у нас» были только
разведчики, а «у них» — только шпионы. И горе тому, кто в
войне недооценивает силу слова печатного и устного, силу идей.

Учебники истории переписываются по той же причине —
победитель хочет видеть себя и не грубым захватчиком, и не орудием
случая, а законным и единственно достойным победы лицом. Чтобы
этого добиться, нужно разговаривать, обосновывать и объяснять
историю с точки зрения свершившегося факта.

Любой третьесортный голливудский фильм, в котором плохой парень
наказуем в конце концов парнем хорошим, подтвердит сказанное. Там
акт справедливого возмездия будет, как правило, предваряться
выяснением разницы в мировоззрениях. Уже один висит над бездной,
слабо держась за карниз, а второй всё ещё не бьёт каблуком по его
пальцам. Они разговаривают! В этом разговоре герои выясняют, кто
виноват, кого следует наказать и как именно. Лишь когда зрителю
ясно, что на экране изображено справедливое возмездие, а не грязное
насилие, руки соскальзывают с карниза, или палец нажимает на
спусковой крючок, или иным образом последняя капля наполняет чашу
законного гнева.

Люди дерутся и люди говорят. Успех дипломатии предотвращает
объявление войны. Несвоевременные слова способны произвести
кровопролитие. Но никогда люди не молчат: ни когда дерутся, ни
когда пребывают в мире. Если же молчат — плохо дело.

Ты говоришь — а в ответ тишина. Ты смотришь по сторонам, а от
тебя отворачиваются. Так же молча берут в руки топоры или вилы и,
не раскрывая уст, движутся в твою сторону. По-моему, дело ясное.
Или ты солдат оккупационных войск, отбившийся от своих. Или ты
— негр, оказавшийся в южном штате до отмены рабства и
подозреваемый в изнасиловании… В любом случае — тебе
конец, потому что никто в тебе уже не видит живого человека. В
человеческом достоинстве тебе отказано, а значит, и жить ты, по
мнению некоторых, не должен.

Именно в такой ситуации люди вообще не разговаривают. Тот, с кем ты
не согласен говорить, скорее всего, мешает тебе на этой земле, и
где-то в глубине сердца ты не прочь, чтобы его вообще не было.

Есть, конечно, и другое молчание, не таящее агрессии. Оно рождено
от усталости, от житейской изношенности, от непреодолимой разницы в
опыте, возрасте, образовании и ещё многих причин — но мы
сейчас не о том…

Планеты и звёзды движутся по своим траекториям молча. Но люди
— не планеты, им есть что сказать. Уже поэтому людям
необходимо разговаривать. Необходимо делиться мыслями, так как
по мере понимания собеседника тает, зачастую, лёд произвольных
мнений и надуманных подозрений
. Превращаются в дым и исчезают
чудовища, рождённые невежеством и настороженной замкнутостью.

Христиане приобщаются Богу через пищу Таинств и Слово. Люди же
вообще приближаются друг ко другу через совместное вкушение пищи и
открытый разговор. Если это есть, то необходимость драться будет
уменьшаться «в значенье и в теле», а разжатые кулаки будут
протягиваться для рукопожатий.